LITMIR.BIZ

Если они смертны, так почему живут как бессмертные? Почему отвлекаются от жизни? Почему тратят так много времени на никчемное? Почему калечат короткую жизнь невниманием и злом? Чем определяют смысл присутствия здесь? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно попытаться взглянуть на Жизнь со стороны. С чувством, которое теплится в каждом из нас.

Подробнее

Книга, предлагаемая вниманию читателя, – это документальный экскурс во времена «новой политики» Российской империи в зоне Персидского залива – «политики дела». Представленный в ней массив не публиковавшихся ранее документов из «аравийского досье» Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) познакомит любознательного читателя с историей учреждения и работой русских «дипломатических постов» в Аравии, Месопотамии и Прибрежной Персии, с миссиями военной дипломатии в порты Персидского залива кораблей Военно-морского флота России. Расскажет о политико-дипломатической и торгово-коммерческой деятельности в этом районе мира Англии и Франции, России и Германии. Информирует о неизвестных и малоизвестных воспоминаниях, заметках и записках, рапортах и донесениях русских ученых и путешественников, купцов и фабрикантов, капитанов торговых и военных судов о шейхствах Аравии, их правителях и народах, обычаях и нравах. Перелистывая страницы этой книги, читатель окунется во времена турецкого владычества в Аравии и Месопотамии; побывает вместе с паломниками-мусульманами из России в Мекке и Медине, Неджефе и Кербеле; узнает много интересных фактов об истории Святых городов мусульман-суннитов и шиитов и хранящихся в них святынях.

Подробнее

В монографии концептуализирован ресурс русской философской традиции, определяющий ее ценность как интеллектуального и мировоззренческого инструмента противостояния культурной деградации социума («антропологической катастрофе»). Показано, что дух и стиль русской философской традиции свидетельствует, что ее «интеллектуальные конструкции» никогда не были самодовлеющими «системами», как на Западе, но в первую очередь создавались как инструмент трансформации мышления и преображения самого человека. Исследован «духовно-практический» императив русской философии, который следует понимать вне его советско-марксистского контекста, как тип философствования, изначально направленный на преображение целостного человека и социума. Этот императив определяет главную специфику русской философии, от которой производны и другие ее черты. Он определяет «парадигму преображения» как генетическое, смысловое и стилистическое «ядро» русской философской традиции. Анализ отдельных репрезентативных направлений и персоналий этой традиции демонстрирует ее парадигмальное единство в рамках императива преображения, являющегося устойчивой доминантой русской философии. Книга рассчитана на специалистов по русской философии, а также может использоваться в качестве общего введения в изучение русской философии.

Подробнее

Как было не писать стихов? Дочь известного поэта- шестидесятника Юрия Гордиенко, рекомендованного в Союз писателей Александром Твардовским, автора многочисленных сборников стихов, тонкого переводчика многих зарубежных поэтов, Анна впитала поэзию с детства и, какие бы не складывались в жизни обстоятельства, все её чувства, ощущения, порою – только в мыслях, порою на бумаге, складывались в образы и выливались в стихи. Представленные здесь стихотворения, будь то зарисовки, или навеянные Гоголем, Врубелем картины, не оставят равнодушным никого. Неоценимый дар – все пропускать через себя, дает возможность нам узнать её Каренину, как её видит Анна Бру, какой нам представляет. Есть в книге посвящение Белле Ахмадулиной, далеким или близким Анниным друзьям. Но весь же сборник посвящен отцу, вдохнувшему в неё поэзию и преподавшему совсем нелегкую науку – жить.

Подробнее

Мощный и яркий исторический балканский роман с тщательно разработанным метафорическим кодом в духе полюбившегося русскому читателю «Хазарского словаря» Милорада Павича, но абсолютно оригинальный по авторскому заданию и сюжетным решениям. События происходят на фоне захвата и разграбления крестоносцами Константинополя, крушения Византии и усиления влияния Венеции и католического Рима в Восточном Средиземноморье и сербских землях, переживающих острый кризис борьбы за власть. Красота раскрывается как ряд драматических и экзистенциальных проблем, не имеющих однозначного и окончательного решения.

Подробнее

Советский Киев 70-80-х гг. «Золотой век» художников: их живописный быт и нравы, галерея запоминающихся образов выдающихся чудаков и оригиналов, искрометный юмор помогают воссоздать ту неповторимую атмосферу «творческого горения». Изгнанный из армии израильский офицер, опустившийся на низшую ступень общественной лестницы, депрессивный семнадцатилетний школьник, распивающий в обществе инвалида, затерявшийся в Гималаях продавец спортинвентаря, эмигрант-космополит, профессор музыки, посетивший проездом страну своего детства, пытаются осмыслить острую жизненную ситуацию, найти выход. Кто-то при этом обретает себя, кому-то это лишь предстоит, иные такой возможности уже лишены.

Подробнее

Главный герой художественной повести – реальное историческое лицо, петербургский художник Михаил Михайлович Огранович (1878–1945), обосновавшийся на Капри с 1903 г. после женитьбы на местной девушке. Его судьба, согласно автору, переплелась с перипетиями кружка Максима Горького, устроившего на острове Пропагандистскую школу с идеалистическим уклоном. Русская революция, которую готовили эмигранты на Капри, пошла однако по иному, крайне радикальному сценарию, увлекшему в свой драматический водоворот и персонажей книги.

Подробнее

«Будь здоров, жмурик» – новая литературная работа и четвертая книга Евгения Гузеева. Это рассказ о смерти и жизни – именно в такой последовательности, поскольку события, описанные героем, пережившим смерть, вовсе не кончаются остановкой дыхания и сердца, а имеют продолжение в условиях иного мира – лишенного привычной материи. В этой книге смерть героя им самим и описана. Будучи человеком молодым и несколько циничным, автор условных записок иронично относится к «даме в черном балахоне» и, рассказывая о серьезных вещах, естественно, не может обойтись без черного юмора. Однако в произведении черное сочетается и с другими оттенками и цветами, переплетается с бытовым и абсурдным юмором и не слишком далеко уводит от привычной нам реальности, не смотря на фантастический сюжет. А о том, что написано с натуры, можно догадаться, ведь автор – врач и в далекие студенческие годы обязан был пройти курс судебной паталогоанатомии.

Подробнее

Это книга об античных царях древней Греции и Рима. В ней рассказывается о богах античной Эллады, об их спорах за такой лакомый кусочек древней Аттики, как город Афины, о последнем царе Кодре, о царе Фив Кадме и его наследниках, о царе Эдипе. Наконец, в ней же говорится и о римских царях. О них можно сказать, что предел им поставили сами римляне: после 510/511 года до н. э. римских царей более не существовало. Все было заменено консулами, избиравшимися всенародно, вплоть до эпохи Римской империи.

Подробнее

История как рассказ о прошлом всегда находится в точке скрещения искусства и политики. С тех пор как история стала наукой, она опасно приблизилась к политике. Это заставляет задаваться вопросом: кому или чему служит история, кому или чему – историк? Петр Крупников, как и другой знаменитый историк Никколо Макиавелли, родился во Флоренции и, вероятно, унаследовал от него основную тему своих научных интересов – «власть и общество», «личность в истории». По своей культуре мышления Петр Крупников ближе к французской школе «Анналов», которая, чтобы понять ход истории, обращается к исследованию ментальностей, к человеческим характерам, социальному статусу и мировоззрению. Для него история – не только знание о прошлом, но сумма интеллектуальных опытов, не учитывая которые мы сужаем понимание и сегодняшней нашей жизни, свою способность разумно действовать в современных ситуациях. Масштаб личности и значимость научных изысканий Петра Крупникова только сейчас могут быть оценены по достоинству русским читателем. В научных кругах Латвии и Германии, в университетской среде, Крупников был популярен не менее, чем Лев Гумилев в России, благодаря своему выдающемуся дару лектора. Он умел оживить прошлое в настоящем, его лекции воспринимались как законченные произведения искусства. Свои мемуары на исходе жизни он диктовал по просьбе сына своей бывшей студентке Дагмаре Бейтнере. Их текст был обработан Гунтой Страутмане, переведен с латышского Роальдом Добровенским и теперь представлен вниманию русского читателя.

Подробнее