В погоне за Солнцем - Ричард Коэн

Скачать книгу

умеющий читать изучал математику. Средний школьник знал о небесах гораздо больше нас, нечасто поднимающих глаза вверх. В далекие от нашей газово-электрической эры времена естественное освещение не имело конкуренции, так что всадники не зажигали ночами факелов, а ехали в свете звезд. Несмотря на все свои достижения, астрономия оставалась занятием элиты. В каждом учебном заведении могло быть всего два-три человека, искренне увлеченных небесными наблюдениями, и их ограничивали (как и сегодня) только возможности технологии.

      Большей частью своей мистической силы в науке Вавилон был обязан одному, но мощному математическому инструменту – позиционной системе счисления. У вавилонян было две версии: десятеричная, использовавшаяся для повседневной коммерции и для расчета циклов Луны, и шестидесятеричная – для измерения солнечных циклов. Последняя, хотя и более громоздкая, оставалась в ходу почти два тысячелетия, вплоть до Коперника; именно от нее нам осталось в наследство деление градуса на 60 мин, а минуты – на 60 с[137]. Эта система значительно превосходила любую другую систему древнего мира и удивительным образом оказалась близка к современным компьютерам[138]. Тяга к познанию поставила числа на службу себе – решающий момент в развитии любой науки.

      Вавилонская математика – шестидесятеричная арифметика, алгебраические операции, геометрические правила – распространилась гораздо шире, чем это удавалось астрономии, и действительно опережала системную астрономию более чем на тысячелетие. Но сохранялись и значительные дефекты. Время трактовалось не как мера, а почти как качество; также вавилонян не интересовало измерение пространства – у них не было понятия абсолютного расстояния. В вавилонской астрономии не сохранилось ни малейших следов попыток создания общей схемы всех небесных явлений, изучения их природы и причин, обзорного взгляда на вселенную в целом. В Вавилоне имелся свой лунный календарь, там первыми разделили день на двенадцатичастные половины, но деление светового дня зависело от времени года, и они не могли определить точную видимую орбиту Солнца вокруг Земли. Этот недостаток в свою очередь тормозил попытки определения формы Земли: Вавилону так и не стала известна ее круглая форма. Солнечные часы были им недоступны (даже в своей простейшей форме – вертикальный столб, тень которого отмечает время) – во многом из-за отсутствия понятия сторон света: какого-то приближения к четкому концепту компаса пришлось ждать до третьей четверти IV века до н. э. Они не смогли установить порядок следования планет, впрочем, тогда о нем никто не знал. Вероятно, вавилонская астрономия заработала свою высокую репутацию благодаря тому, что многие греческие тексты до нас не дошли: глина хранится лучше папируса. Однако в общем и целом я разделяю взгляд Ноэля Свердлоу: “Тот факт, что на полноценное развитие этой науки ушли столетия, демонстрирует ее сложность, превосходящую сложность любой другой науки Древнего мира из-за величины и сложной организации ее предмета… а также

Скачать книгу

<p>137</p>

См.: Cambridge Ancient History. Vol. 3. Рart 2. Cambridge: Cambridge University Press, 1969. Р. 285.

<p>138</p>

В 1790-е, во времена Французской революции, радикальные французские математики попытались проградуировать окружность, деля каждый квадрант на 100 частей, каждая из которых делилась еще на 10, но эта система не прижилась. С другой стороны, во французском языке число 80 обозначается словом quatre-vingt (“четыре-двадцать”), которое сохранилось с тех времен, когда наши предки использовали для счета пальцы на руках и на ногах, и, хотя к науке имеет мало отношения, оказалось гораздо долговечнее.