LITMIR.BIZ

Скачать книгу

замерли в воздухе, опускались медленно, будто прилепленные к небесному занавесу.

      Вышел на крыльцо; от свежего воздуха голова закружилась. И тут же – контрапунктом – в нос ударила вонь козлиного полушубка. Удивился: "Как я не учуял, когда покупал?"

      Прошел на задний двор, к сараю. Ни для чего, просто, чтобы сделать что-нибудь. Афоня пребывал в отпуске, как муха в смоле. Неделя, слава Богу, прошла – канула в Лету, три оставшиеся маячили впереди: "Как беспощадные бронепоезда", – подумал о днях, а пуще о тягучих вечерах.

      Сосед разбрасывал по огороду коровяк. Афоня решил, что это пустое: землю уже прихватило морозом, а значит, удобрение смоет талыми водами.

      – Здорово, Афанасий!

      – Здоровей видали!

      Хотел повернуться и уйти, но от Саши (Александра Семёновича) так легко не отделаешься. Односельчане называли его Саша-Циклопедия. За обильный багаж разномастных знаний и пристрастие этими знаниями козырять.

      – А я вот машинку коровичку дюбнул… не совсем задарма, однако, по дешевке. Вношу, вот, так сказать, питательные элементы.

      Афоня подошел к забору, навалился. Подспудно подумал – и не подумал даже, а так… мелькнуло ощущение, – что можно, наконец, поговорить. Душа требовала.

      – А от меня Любовь ушла.

      Саша подошел к плетню. Они были одного примерно возраста, что-то около тридцати семи. Оба чуть перевалили за возраст Христа. Афоня – высокий, грузный, с огромной башкой. Тяжелый на думы, и на подъём: "Колода" – так говорила жена, когда злилась. Не тупой, нет, но медленно соображающий. "Куда торопиться-то? – рассуждал. – На тот свет?" Ему нравилось сравнивать себя с бульдозером (он вообще любил могучую технику): "Идёт медленно, а выравнивает гладко. Серьёзная машина".

      Александр Семёнович (Циклопедия): маленький, гладкий, шустрый, как колобок. Работает в Москве. Две недели там, две недели в родном городишке – вахтовым методом. Успевает и там, и тут. Поговаривают, что существует у него в Москве маруха… возможно, это правда, а возможно брехня. Чужая душа – потёмки. Да и не понятно, накой она ему? Для развлечения?

      – Любовь ушла, – нараспев протянул Саша, как стихотворение. – Любовь меня покинула, ушла… ты это фигурально, или как?

      – Какие тут, – Афоня "выложил" в четыре этажа, – фигуры? Люба от меня ушла. Говорю ж.

      – Любка? – Саша растерялся. Это было не принято, чтобы от живых мужей уходили жены. – Надолго?

      – Ах, ёп… ну и дурак же ты, Санька. – От разговора отворотило. Афоня поправил плетень, чтобы стоял ровнее, пошел во двор.

      – Куда? – вдогонку спросил Саша. – Куда шлынданула?

      Афоня не повернул головы. Уже от сарая, не повышая голоса сообщил: – Известно куда. К мамаше евойной. Куда ещё-то?

      Как завечерело, у двери заскреблись. Афоня поднялся с дивана, пошел открыть. Сердце даже не ёкнуло: "Любка-то не так приходила. Она прежде ноги веником обметала, в окно заглядывала, будто в гости являлась".

      – Чего тебе?

      На пороге стоял Саша. Левый карман (под душегрейкой) узнаваемо топорщился бутылкой.

      – Проведать пришел, – откашлялся. – Не чужие, всё ж таки, люди. Соседи.

      Саша прошел на кухню, стряхнул скатерть. Бутылку поставил в центр стола. Из шкафчика – деловито – достал стаканы, протёр полотенцем. На тарелку положил две мятые котлеты – закуску.

      Разлил по стаканам.

      – Ну? – с лёгкой вопросительной интонацией. – Будем?

      – Не пью я, – ответил Афоня и посмотрел на стакан с тоской. – Не пью.

      – Я тебя понимаю, Афанасий, – согласился Саша. – Водка дело грешное, а если смотреть на неё с химической точки зрения, то и вовсе яд. Яд и больше ничего. Паскудство и разложение.

      – Так чего ж ты, – удивился Афоня, – с ядом припёрся?

      Саша не растерялся, напротив, поднял свой стакан, кивнул. Афоня, нехотя, взял свой:

      – Как сказал великий лекарь Авиценна, яд и лекарство имеют одинаковую природу. Суть только в дозировке. Ну, будем!

      Выпили. Похрустели капустой (Афоня нырнул в погреб, навалил горку на блюдце). Помолчали.

      – Чем мотивировала?

      – А-а-а?

      – Я спрашиваю, чем Любовь мотивировала своё самоустранение от супружеской жизни?

      – А кто её знает.

      – Ты не спрашивал?

      – Нет.

      Афоня отрезал ломоть хлеба, положил на него котлету, "притоптал" вилкой по всей поверхности. "Сала маловато", – Любка котлеты жирнее жарила. Сочнее.

      – Странно.

      – Что странно?

      – Странно, что требований не выдвигала.

      – Ага…

      Бутылка незаметно закончилась. Афоня включил телевизор, показывали ток-шоу. Несколько дорого одетых, сытых мужчин (и две женщины) спорили, как правильнее жить в близлежащих государствах.

      – Беседовать с ней ты пытался? Шел на контакт?

      Афоня пожал плечами:

      – О

Скачать книгу