LITMIR.BIZ

      Она покоится на вышитых подушках,

      Слегка взволнована мигающим лучом.

      О чем загрезила? Задумалась о чем?

      О новых платьях ли? О новых ли игрушках?

      Шалунья-пленница томилась целый день

      В покоях сумрачных тюрьмы Эскуриала.

      От гнета пышного, от строгого хорала

      Уводит в рай ее ночная тень.

      Не лгали в книгах бледные виньеты:

      Приоткрывается тяжелый балдахин,

      И слышен смех звенящий мандолин,

      И о любви вздыхают кастаньеты.

      Склонив колено, ждет кудрявый паж

      Ее, наследницы, чарующей улыбки.

      Аллеи сумрачны, в бассейнах плещут рыбки

      И ждет серебряный, тяжелый экипаж.

      Но… грезы все! Настанет миг расплаты;

      От злой слезы ресницы дрогнет шелк,

      И уж с утра про королевский долг

      Начнут твердить суровые аббаты.

      Им ночью те же страны снились,

      Их тайно мучил тот же смех,

      И вот, узнав его меж всех,

      Они вдвоем над ним склонились.

      Над ним, любившим только древность,

      Они вдвоем шепнули: «Ах!»…

      Не шевельнулись в их сердцах

      Ни удивление, ни ревность.

      И рядом в нежности, как в злобе,

      С рожденья чуждые мольбам,

      К его задумчивым губам

      Они прильнули обе… обе…

      Сквозь сон ответил он: «Люблю я!»…

      Раскрыл объятья – зал был пуст!

      Но даже смерти с бледных уст

      Не смыть двойного поцелуя.