LITMIR.BIZ

      В пятницу я впервые за месяц вышла из дома. Папа с Алей повезли меня к Грачинскому. Облачившись в желтое, я вышла на улицу и вдохнула морозный воздух. Под ногами хрустел, недавно выпавший снег, на небе ярко светило солнце. От чего-то мне было очень холодно внутри. Я больше не плакала, не впадала в панику, не истерила. Я молчала, смотрела куда-то в сторону и ничего кроме пустоты не ощущала.

      Мы сели в машину, и я уставилась в окно. Казалось, что этот город ничуть не изменился. Только теперь здесь не было Макса. Остались только маленький осколок и моя земная оболочка. Люди все также спешили по делам, машины толкались в пробках, магазины открывали свои двери, девушки знакомились с мужчинами, мужчины с девушками, кто-то целовался посреди улицы, кто-то плакал. Я смотрела на весь этот мир и ловила себя на мысли о том, что меня больше нет. С того дня я умерла уже тысячу раз. Без Макса жизнь стала бесцветной, бессмысленной, пустой, и напоминала мне бездну, в которую я проваливалась с каждым сделанным вдохом.

      – Приехали, – сказал папа и помог мне выйти из машины. Взяв меня под руку, повел в сторону высокого стеклянного здания. Мы поднялись на лифте на пятнадцатый этаж и вошли в кабинет Грачинского. Я не обратила внимание на обстановку внутри, наверное, все было в спокойных тонах, ничего особенного не бросалось в глаза.

      – Здравствуй, Лиза, проходи, садись, – сказал мой психотерапевт, когда папа вышел за дверь. Я медленно опустилась в стоящее рядом с ним кресло и потеряла сознание. Не знаю, что происходило, пока я была в отключке, но очнулась я, когда снова услышала слово «десять». Чувствовала я себя лучше, боль спряталась еще глубже и дальше. Я даже смогла слабо улыбнуться на прощание своему доктору.